МЫ НЕ ОСТАВИЛИ МОСКВУ (№40 ОТ 27 НОЯБРЯ 2015 Г.)

4 декабря в России празднуется одно из главных событий Второй мировой войны – 74-летие контрнаступление советских войск под Москвой, ставшее днем разгрома немецко-фашистских войск в 1941 году.

Но какими силами, какой ценой досталась эта победа? В октябре 1941-го Государственный комитет обороны СССР ввел в Москве осадное положение. К этому моменту из столицы уже были эвакуированы различные учреждения, включая Генштаб. Был отдан приказ минировать заводы, мосты и другие стратегически важные объекты.

Несмотря на масштабную эвакуацию, в городе оставались люди – те, кого позже назовут участниками обороны Москвы и тружениками тыла, те, кто не бросил свой город, а продолжил работать на фабриках и заводах, те, кто, несмотря на осаду, продолжал вносить свой вклад ценой здоровья и жизни в Великую Победу, приближая ее наступление.

Среди тех людей была и 23-летняя девушка Оля. Сегодня ветерану Великой Отечественной войны Ольге Николаевне Чулаковой 97 лет. Она наша с вами соседка-зеленоградка, награжденная медалью «За оборону Москвы», живет в 12-м мкрн района Силино. И вот ее история…

– Родилась я 25 мая 1918 г. в Вологодской области. В 10 лет осталась без родителей. Отец умер, когда мне было 9 месяцев.

Нас раскулачили в 1928 году.

Маму сослали на лесосплав. Она там простудилась и умерла. Когда нас раскулачивали, строго заявили: «Кто к себе их пустит, и тех раскулачим». Мне было негде жить, и в 11 лет я стала врагом народа.

Одна женщина все-таки взяла меня к себе. У нее были дочка и дед: «Иди ко мне жить. Пусть меня раскулачивают! Вон, пусть деда заберут!» (смеется – прим. ред.). А братья тогда убежали.

Когда шли нас раскулачивать ночью, маму соседка предупредила: «Тетя Дуня, пусть ребята убегают». Мама их разбудила, и они что успели схватить, в том и убежали.

В Москву меня привезла знакомая женщина – работать нянечкой. Мне тогда было 11 лет…

Когда меня привезли в Москву, соседи нажаловались, что я не прописана. Жила я тогда на улице Герцена (ныне – Большая Никитская – прим. ред.). Милиционер пришел и сказал: «Или прописывайте ее или даем 12 часов, и пусть уезжает, куда хочет». Тогда хозяйка квартиры написала заявление, и я пошла на прием к Надежде Крупской в Дом Союзов.

Крупская усадила меня в кресло, по голове меня гладит, а у меня слезы в три ручья, ничего не могу сказать. Я ей все рассказала. Она говорит: «Какое же самоуправство!». Раньше в паспорте писали социальное положение: рабочая, служащая, раскулаченная. Она распорядилась выдать документы с указанием: социальное положение – рабочая. В 16 лет я получила паспорт, там было указано – рабочая. А так у меня была только справка с пометкой «дочь кулака».

В 16 лет я пошла работать на завод им. Ф.Дзержинского. Сняла коечку в Долгопрудном. На заводе работала с эмульсией. Летом нормально, а зимой эмульсия холодная. Руки как у гуся красные, до сих пор их сводит…

Когда началась война, мне было 23 года. Нас отправили рыть противотанковые рвы.

Пробыли мы там месяц, потом нас отозвали на фабрику фасовать стрептоцид в пробирки. Мы носили белые халаты, как врачи, даже с маникюром ходили.

Потом начали делать тару для мин. Котел кипит с гудроном, а мы заливаем его в ящики для мин, причем залить его надо ровно. А ящики сколачивали старики, такие как я сейчас. Иногда гвозди мимо вбивали, а некогда рассматривать. Схватишь быстро и на гвоздь напарываешься. Правда, нам выдавали фартук резиновый до земли, резиновые сапоги, рукавицы. В этих рукавицах штук десять разольешь, потом в них пальцы уже не сгибаются, а норму-то надо выполнить. Тогда голыми руками продолжаешь гудрон заливать. И все время между пальцев были пузыри, гудрон-то горячий. Рядом бочка стояла с водой. Засунешь туда руки, а гудрон потом отрываешь вместе с кожей. Такая страшная работа…

Работали по 12 часов, а после работы на 2 часа лезли на крышу «ловить зажигалки» (зажигательные бомбы). Нам выдавали метровые щипцы, а на крыше стояли ящик с песком и бочка с водой, чтобы их тушить. Но, слава Богу, ни одна к нам не попала.

У нас во дворе было бомбоубежище. Там тоже стояли, дежурили. Дети бегут маленькие, женщины идут, на руках еще несут, а еще по двое за юбки держатся. Всех надо встретить, проводить, потому что темно, свет никакой нельзя.

41-й год был очень тяжелый.

12 декабря немцев погнали, и уже полегче стало. В 1942 г. нас перевели на 8-часовой рабочий день и давали выходные. Два раза в неделю проводили занятия – подготовка к военной обороне. Там я работала инструктором. У меня тогда признали порок сердца: обнаружили при сдаче крови для раненых. Мне потом выдали справку врачи.

Первую медицинскую помощь тоже учились оказывать в полевом госпитале. Учились носить на носилках раненых, бинтовать, накладывать шины.

Холодные были, голодные, а работали и не болели. Жили в избе-читальне. Спали на столах, на стульях.

В Кашире лес валили, делали завалы, чтобы танки не прошли, нас отозвали в конце декабря 41-го.

Мы работали на страну. Однажды начальник приходит и говорит: «Женщины, кричите «Ура!». Мы переглянулись – чокнулся. Спрашиваем: «В честь чего?» – «Война кончилась!». Кто-то заплакал, кто-то не поверил.

У меня один из братьев погиб – это Павел, а старший вернулся контуженный. У всех почти кто-то погиб: у кого муж, у кого сын… В войну так наголодались, что мысли были только одни: что бы поесть и уголочек свой маленький.

Но всегда, каждую минуту мы верили в победу. Всеми силами старались, не покладая рук, только чтобы фашистов выгнать с нашей земли. Если бы сказали работать день и ночь, то работали бы!

После войны я вышла замуж. В Долгопрудном нам с мужем дали квартиру. Потом переехали в Зеленоград в 1965-м. Муж работал на автобазе вулканизатором. Все делал на совесть: к нему всегда очередь. С 1950 по 1965 гг. я работала на 315-м заводе, штамповала хлебницы. Потом перешла на «Элион». План всегда выполняла на 150-200%. А в 1972-м, мне тогда было 54 года, я пошла на инвалидность.

Раньше, в Советском Союзе, жили, конечно, бедно, но весело.

Бывало, соберемся во дворе. Кто что принесет: кто капусту, кто огурец. Песни пели под гармошку, веселились. А сейчас? Живут богато, но закроются в своих квартирах…

У нас родилась дочь. Она сейчас живет в 1-м мкрн. У меня внуки, правнуки. У внучки уже две девочки. Внук живет в Люберцах. Муж Владимир Дмитриевич был фронтовик: ранения в руку и ноги. Один осколок всю жизнь так и бегал по нему, а потом заткнул сосуды. Он последние 6 лет без обеих ног был: из-за осколка ноги отняли. Я на колясочке вывозила его гулять.

Жизнь у меня, конечно, нелегкая. На своем веку много чего повидала. Но и людей известных многих видела: и И.Сталина на параде, и М.Горького, и К.Ворошилова. Горького видела, когда еще до войны нянечкой работала, и летом нас в деревню возили. Мы купаться пошли, а Горький по берегу мимо шел. Помахал нам. А у Ворошилова рядом с Долгопрудным была дача.

Мы за грибами пошли, а он мимо проехал на рыжем коне.

Не дай Бог повториться такой страшной войне. Сколько не рассказывай, словами это все равно не описать. Так и хочется сказать людям: «Берегите мир!».

Все эти богатства, деньги – приходящее, наживное. А мир – это наша жизнь. Не будет мира, не будет и нас.

Беседовала Н.СОЛОВЬЕВА